Джулиано Ди Капуа, итальянец швейцарского происхождения, когда-то ворвался в Петербург в белом костюме, с чемоданом в зубах и полный идей. Он практически не говорил по-русски, но не прошло и года, как он поступил в театральный вуз. Теперь Ди Капуа смотрит с экранов, его фотографиями пестрят журналы, а спектакль «Монологи вагины», который итальянец поставил с русскими актрисами, побил все рекорды посещаемости.
— Расскажи о «Монологах вагины». Этот скандальный спектакль стал твоей визитной карточкой!
– Я решил взять этот материал потому, что он безумно смешной и сложный. Как актер даже немножко завидую героиням спектакля. У них огромные возможности показать себя с разных сторон. Сначала я увидел «Монологи вагины» в Неаполе, на итальянском языке. Потом обнаружил, что пьеса переведена и на русский. Решил взяться за постановку. При первой читке текст пьесы приводил многих женщин-актрис в отчаяние.
— Почему?
— Смущались, наверное. Свойства этого текста – раскрывать свои прелести только при читке вслух. И каждый раз, когда мы начинали «лопатить» пьесу вдвоем или втроем, обнаруживалось, что это все трогательно, человечно и неожиданно. Я носился с этой идеей долго, и в Питере сделать спектакль не получалось. Зато я поставил «Вагину» в Литве с литовскими актрисами. Повез на фестиваль «Новая драма» в Москву и по реакции зала понял, что «Монологи» просто необходимы людям. И уже потом продублировал спектакль в Питере.
— А ты, когда первый раз «Монологи вагины» смотрел, смущения не испытывал?
— О, нет! Мои родители – люди передовых идей. К нам в гости приходили шестидесятники, революционеры, хиппи. В семье меня воспитывали без лишней стыдливости. Спектакль меня поразил. Он говорит о такой женской штучке, которая, как душа, очень хрупкая. Наступил на ракушку, и она портится навсегда, невосстановимо. К сожалению, в жизни я много раз сталкивался со «сломанными» женскими ракушками.
— Можешь дать совет нашим мужчинам: как обращаться со «штучкой», чтобы ее не испортить?
— Я не открою Америки, если скажу, что к каждой женщине стоит найти индивидуальный подход. Это не значит, что нужно полгода готовиться к первой близости и все делать по правилам. Можно купаться в удовольствии и в первый же вечер! Хотя бывают такие «объекты», с кем не обойтись без классических ухаживаний, букетов цветов, походов в кино, семейных обедов. Требуется уйма терпения, чтобы их разбудить.
— А кто-то из мужчин начинает в первый же вечер настаивать. Это правильно?
— Давить на женщину неэффективно. Конечно, перед прытким и напористым мужчиной ей устоять сложно. Сильное желание ее возбуждает, а пошлые «ну, че ты, давай!» лишь охлаждают пыл. Если женщина не готова, лучше к ней не соваться! И еще: клише, что есть «фригидки», это мужской шовинизм. Как сказал Апулей: «Надежды свои возлагай на любую». Хотя тут есть нюанс. Недавно читал научно-популярную статью одного английского повара. Он утверждает, что в носу каждого человека есть орган, способный распознать генетический код партнера. И выражение «На дух не переношу» – не просто красивые слова. Совет мужчинам-чистюлям: не мойтесь так часто! Если ты «стерильный» да еще и каким-то сладким парфюмом пользуешься, женщину это вряд ли возбудит. Понятно, что не стоит грязью зарастать. Но свежий правильный пот однозначно действует на даму лучше любого дезодоранта.
— Расскажи, как ты сокрушил жену Илону?
— С Илоной мы учились на параллельных курсах. Увидев меня в институте, ее мама пихнула дочку в бок и воскликнула: «Вот это мужик! Чего ты со своими малолетками возишься?!» На что Илона ответила: «Мам, он же гей!» (Про меня почему-то распускали такие слухи.) Илона мне сразу понравилась, такой теплой улыбки не было ни у кого в этом городе. Яркая, раскованная, живая… Но путь к нашему союзу был тернист. Мы не общались до окончания института – дел полно, не до ухаживаний! А закончили, и я увидел Илону еще раз (и надо же!) снова с мамой. В обувном магазине. И пригласил ее на показ своего «Эдипа-царя», которым очень гордился. Девушка была очарована – и как актриса, увидевшая талантливого режиссера, и как телеведущая, которая нашла интересный «объект». Она сделала шаг в мою сторону – пригласила в свою программу. Мы начали общаться на деловой волне.
prikl it v rossii1- И?
— И наступил День святого Валентина. Я подарил Илоне рубашку. Она ей очень шла, и Илона честно носила рубашку три месяца (что для этой девушки очень много!). Поженились мы после того самого Дня Валентина через полгода. Долго тянули только потому, что хотели сделать всем большой праздник. Так что мы уже 4 года вместе. Илона родом из Тбилиси. Мы оба кудрявые, жизнерадостные, колоритные. В каменном городе я нашел себе лучик солнца и человеческое тепло.
— Поначалу трудно тебе было?
— Приезд в Россию для меня был большой авантюрой. Я не знал, что из этого выйдет. Да и все мои проекты – это абсолютная авантюра и риск.
— Сколько ты знаешь языков?
— Если считать арабский, который я в Йемене вспомнил, то семь. К ним прибавь неаполитанский и швейцарский и египетский диалекты.
— Есть русские слова, которые тебе не понятны?
— Недавно наткнулся на термин из речного судоходства. Порылся в словаре и успокоился. Думаю, и большинству россиян это слово непонятно тоже. А вообще я до конца не представлял, во что впутываюсь, когда приехал в Россию! До этого жил в Египте и Дамаске, изучал арабскую поэзию XII-IX веков. Когда в Россию приехал, не знал русского языка. В Сирии посетил 8 лекций в Российском культурном центре. Мог спросить «где?», сказать «меня зовут…», «что?», «я – студент», но ответов не понимал. Посмотрел спектакли Льва Додина и испытал самое мощное театральное потрясение за всю свою жизнь. Наверное, потому, что это был уже мой седьмой язык, на восьмой месяц пребывания в России я прочел «Бесов» Достоевского. И поступил на курс Вениамина Фильштинского.
— Как твое итальянское «Я» проявляет себя в России?
— Когда я первый раз подъехал на новой машине к своему продюсеру (новая – это «Мерседес» выпуска 1980 года), в ней во всю играл народный оркестр в духе Бреговича. «А ты машину вместе с музыкой покупал?» – рассмеялся он. Да, есть в моей натуре что-то цыганское! Кочевой – это про меня. Как ни странно, впервые осел я именно в Питере. Я здесь уже 13 лет. А демонстрирую свое итальянское «Я» постоянно. Я могу выйти в белом костюме в слякоть. Я готовлю по-итальянски, я люблю по-итальянски.
— Огласишь коронное блюдо?
— Баклажаны, брошенные в открытый огонь, очищенные, заправленные чесночком и базиликом. Но главное – оливковое масло моего отца. Это незабываемый вкус! Готовлю все блюда средиземноморской кухни. Не подсчитать возможных комбинаций с макаронами. Секрет в подходе. Готовых рецептов нет. Итальянская кухня – умение жонглировать хорошими исходными продуктами.
— Когда в белом идешь по улице, оборачиваются?
— После фильма Павла Чухрая «Игроки» оборачиваются, и когда я не в белом (Смеется.).
— А серьга в ухе и шляпа – тоже память о родине?
— Серьга – память о себе подростке. Но тогда я жил не в Италии, а в Швейцарии. И были первые панковские ансамбли, взломанные замки фабрик и концерты в них. А моя шляпа возникла недавно. Она долго лежала на чердаке. Нашел, обрезал поля и с тех пор не могу с ней расстаться.
— Есть какая-то вещь, которая путешествует с тобой всегда?
— В начале это был бандонеон, сейчас чаще компьютер. Кофеварки тоже с собой люблю таскать. Самое несносное на съемочной площадке, это когда нет эспрессо. А растворимый кофе я не пью категорически. И очень страдаю, что в публичных местах Петербурга кофе – дорогое удовольствие. В Неаполе он стоит семьдесят центов. Это 24 рубля.
— Помнишь свой первый эпизод в русском кино?
— Это был полнометражный фильм, я играл фотографа в «Рождественской мистерии» Кравчука. Дальше были эпизоды в телевизионных сериалах. В «Красном стрептоциде» я сыграл контуженого молдаванина. Очень забавно. Но это фестивальное кино, его широкая публика не знает.
— Павел Чухрай сразу отобрал тебя для «Игроков»?
— Приехал на пробы, и стало быстро понятно: я то, что надо. Но Павел Григорьевич видел моего героя более тяжеловесным, более «чугунным» и непробиваемым и постарше. Он даже хотел снимать в этой роли Тото Кутуньо. Чугунность «Марлона Брандо» мне давалась нелегко. Рядом создавались такие яркие образы, а ты «дави мрачного». Маковецкий пустился в пляс, а ты сиди!
— А ревности у маститых актеров не было? Ты же очень неплохо составлял им конкуренцию!
— Это не ревность, это актерская природа – лезть на первый план. А по ходу съемок актеры мне очень помогали.
— Ты не жалеешь, что когда-то, много лет назад, причалил к русскому берегу?
— Нисколько! У каждого свое Эльдорадо. Я искал приключений, вот и живу в России. А теперь мечтаю соорудить двухмачтовую шхуну, сделать театральное шоу и катать его на этом корабле по теплым морям, изредка заходя в Петербург. Но, увы, понимаю, что сначала должен осуществить все свои остальные задумки. Иначе нереализованные идеи съедят меня изнутри.
май 2008,
Наталья Черных